Баграмов Э.А. Национальный вопрос в борьбе идей.

Глава 3. ИСТОРИЧЕСКОЕ ЕДИНСТВО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА И ПРОБЛЕМА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КУЛЬТУР

Идя далее, научное познание возвращается к пониманию культурного многообразия мира, но теперь оно уже зиждется на выводе о глубокой общности культур и в силу этого становится намного глубже, богаче.

Культуры народов, где бы они ни находились, имеют объективное содержание, определяющееся их связями с материальной действительностью. Будучи связаны природной и общественной средой, люди ищут и находят человеческие пути удовлетворения своих потребностей. Своеобразие этих путей обусловлено уровнем развития производительных сил и характером производственных отношений. В свою очередь, производство оказывает могучее воздействие на человека и его запросы. Не уравнивая их, оно тем не менее сводит культурные потребности людей к общему знаменателю. Единое по своей биологической природе и, главное, подчиняющееся общим законам социального развития человечество и в культурном отношении представляет собой единство, все сильнее раскрывающееся по мере развития международного общения и связей народов.

Буржуазная социология, в силу присущей ей метафизической и идеалистической методологии, не в состоянии разрешить проблему взаимоотношения «общего» и «особенного». Естественно, что она зашла в тупик и в вопросе о соотношении интернациональной общности и национальной специфичности. Это присуще и тем направлениям буржуазной мысли, которые абсолютизируют «дискретность» национальных «индивидуальностей», и тем, которые рассматривают «национальное» как проявление «мирового духа».

Примером первой группы теорий является концепция локальных цивилизаций, разработанная О. Шпенглером и А. Тойнби. Немецкий философ Освальд Шпенглер, основатель буржуазной «философии культуры», в нашумевшей книге «Закат Европы» писал: «Я вижу на месте монотонной картины однолинейной мировой истории... феномен множества мощных культур... каждая из которых придает своему материалу, человеческой природе, свою собственную форму, каждая из которых обладает своей собственной идеей, своими собственными страстями, своей собственной жизнью, волей, манерой воспринимать вещи, своей собственной смертью». В сущности, культура для Шпенглера — это самостоятельный организм, который живет своей жизнью. Каждая из восьми культур, выделяемых Шпенглером (египетская, индийская, вавилонская, китайская, «аполлоновская» (греко-римская), «магическая» (византийско-арабская), «фаустовская» (западноевропейская и культура майя), сверх того немецкий философ предсказывал рождение русско-сибирской культуры) обособлена от древних культур; ей отмерен свой срок жизни (примерно тысячелетие). Единой общечеловеческой культуры, по Шпенглеру, быть не может, как нет и поступательного культурного прогресса.

Испытавший влияние Шпенглера, английский историк и социолог Арнольд Тойнби попытался пересмотреть мировую историю, сводил ее к круговороту замкнутых локальных цивилизаций. Он насчитал их 21, причем до настоящего времени, по его мнению, сохранилось лишь пять — китайская, индийская, исламская, русская и западная.

Рассматривая всемирную историю как сумму локальных цивилизаций, английский ученый абсолютизировал отдельное и недооценил общее, имеющее всемирно-историческое значение. Однако история человечества при всей своей многоплановости представляет собой объективно единый и целостный процесс, наиболее рельефное выражение которого заключается в прохождении всеми народами и странами, как правило, одних и тех же общественных формаций. Попытка Тойнби в конечном счете выдвинуть концепцию прогресса свелась к трактовке поступательного развития как в основном духовно-религиозного прогресса.

Еще до этих двух идеологов, чьи труды оказали большое влияние на западную буржуазную мысль, с аналогичной теорией «культурных типов» выступал русский реакционный публицист Н. Данилевский, который утверждал, что «начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа», в силу чего «понятие об общечеловеческом» якобы «не имеет в себе ничего реального». Вместо общечеловеческого Данилевский вводил понятие «всечеловеческого», которое представляет собой простую сумму национального.

Если Шпенглер и Тойнби (как и Данилевский) фетишизируют национальный момент, отрывая его от всеобщего, то в трудах К. Ясперса, Т. С.