Баграмов Э.А. Национальный вопрос в борьбе идей.
Глава 7. ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИЙ ГЛОБАЛИЗМ И ЕВРОПЕИЗМ
Дипломаты говорят об этой роли как об «ответственности могущества». Другие же называют это империализмом.
Я лично считаю это абсурдом. Могущество — это наркотик, сильно возбуждающее средство, и Америка находилась в состоянии опьянения. Мы парили некоторое время в пространстве, с радостью раздавая товары и услуги за восхваления, которые тешили наше тщеславие. Затем наш непилотируемый корабль опустился в болотах Вьетнама, и внезапно вместо парения мы шлепнулись в грязь... Для того чтобы снова встать на ноги, нам нужно стряхнуть с себя явления наркотика могущества»2. Вынужденная перестройка американской внешней политики и обновление, политической идеологии США в послевьетнамский период не привела к отказу от концепции «пакс американа». Идея «мира по-американски» получила выражение в геополитических концепциях, которые в конце 70-х годов вновь приобрели широкое хождение в официальной пропаганде.
Рассуждения о глобальных интересах США неизбежно должны были вернуть политических идеологов США к культу силы в международных отношениях. Уже школа «политического реализма», предлагая отказаться от всякого рода моральных соображений и угрызений совести, коль скоро речь идет о национальных интересах, требовала опоры на силу как на единственную реальность политики. «Борьба за власть универсальна во времени и пространстве и является неотъемлемым фактором действительности,— пишет Моргентау.— Бесполезно и даже губительно для самого себя пытаться мыслить существование того или иного из народов земли без стремления к господству, сохраняя такое стремление за другими народами. Если стремление к господству нельзя ликвидировать повсеместно в мире, то те, кого удалось бы излечить от этого стремления, попросту стали бы жертвой силы других».
Но еще более неприкрытое оправдание грубого произвола мы встречаем в геополитических концепциях. «Мне нужно — хочу — беру!» — таков, по словам американского политолога Дж. Киффера, девиз геополитически мыслящего деятеля.
Раскол мира на две системы и образование могучего социалистического содружества, имеющего все необходимое, чтобы постоять за себя и защитить интересы свободолюбивых народов во всем мире, осознается геополитиками как «самое значительное геополитическое событие». Поворот в международных событиях, утверждает профессор Бостонского университета С. Коэн, автор книги «География и политика в разделенном мире», «до предела запутал разделяемые нами (т. е. геополитиками.— Э. Б.) идеи относительно глобальных стратегических систем, заставив нас дрейфовать в море противоречивых заявлений и действий в области международной политики». Американский геополитик полагает, что распутать этот клубок противоречий можно, лишь признав за США право нести ответственность за развитие обширной зоны мира, включая как развитые капиталистические государства, так и развивающиеся государства Азии, Африки и Латинской Америки.
Суть геополитики — в оправдании безудержной экспансионистской и агрессивной политики ссылками на географические факторы.
На нынешнем этапе мирового развития, ознаменованном провалами политики США во многих районах мира, политические теоретики вновь пытаются доводами геополитики задержать необратимый процесс освободительной борьбы народов.
Американский политолог Р. Легвольд, автор статьи «Соперничество между сверхдержавами: конфликты в третьем мире», и его коллега Дж. Леицовский, автор статьи «Дуга кризисов: ее центральный сектор» (обе статьи опубликованы в журнале «Форин афферс», № 4 за 1979 г.), рассматривают сквозь призму геополитических установок события в Юго-Западной Азии, на Ближнем Востоке и в районе Африканского Рога. Они ссылаются на высказывания бывшего госсекретаря США Г. Киссинджера о неблагоприятной для «американских интересов» геополитической тенденции в этом регионе, а также на сходные взгляды. Бжезинского, выдвинувшего концепцию о «дуге нестабильности».