Баграмов Э.А. Национальный вопрос в борьбе идей.
Глава 7. ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИЙ ГЛОБАЛИЗМ И ЕВРОПЕИЗМ
расовой или сплоченной на лингвистической основе общины. Выше уже говорилось о социально-экономической основе сепаратистских, националистических тенденций в развитых странах капитализма. Эти и подобные тенденции характеризуются в западной литературе как «новый национализм».
Неонационализм должен, по замыслам его идеологов, спасти отживающую капиталистическую систему, уберечь ее от развития по пути революционного переустройства на социалистических началах. Для этого буржуазные идеологи и ревизионисты и пытаются разжечь националистические эмоции, погасить социалистические устремления.
Особая роль в связи с этим придается идеологами буржуазного Запада европеизму, используемому и для подрыва рабочего движения в странах капитала и в качестве противовеса атлантизму.
Сама по себе идея объединения Европы не нова. Западные исследователи относят ее истоки еще к эпохе античности. После принятия императором Константином Великим христианства (312 г.) идея Pax Romana стала связываться с новой религией, которая претендовала на то, чтобы подчинить себе весь мир. В эпоху средневековья проблема европейского единства мыслилась политическими философами в форме гегемонии либо папского престола, либо императора. Религиозная форма европейского сообщества превалировала до тех пор, пока не образовались национальные государства. Вместе с развитием национальных чувств в европейской идее растущее значение приобретает светский элемент.
Европоцентризм и панъевропеизм главенствовали довольно длительный период, когда Европа шла во главе
мирового развития. Мировые войны пошатнули положение Европы, но уже в период первой мировой войны европейская идея была направлена на сохранение ею былых международных позиций. Лозунг «Соединенных Штатов Европы» отражал стремление реакционных кругов западноевропейских государств не только вернуть утраченные позиции, но и задушить поднимавшееся рабочее движение — провозвестник социализма. С еще большей силой европеистское движение дает о себе знать в период после второй мировой войны.
С другой стороны, европеизм следует рассматривать как реакцию на атлантизм, выражавший прежде всего интересы США. Европеизм стал альтернативой покорному следованию в фарватере США и означал для части западноевропейских политических сил утверждение собственного пути развития. Он набирал силы вместе с ростом этого региона как центра соперничества с американским и японским империализмом.
Как отмечает английская «Тайме», «относительный вес США в мире уменьшается, а Европы увеличивается. Сейчас на долю США приходится только 20% мирового валового национального продукта против 40% в послевоенные годы. Их возможность влиять на развитие событий военным путем уменьшилась. Доллар по-прежнему слаб. Уровень инфляции выше среднего уровня в Европе. Капиталовложения на низком уровне. Производительность почти не увеличивается... Уверенность Америки в себе еще более уменьшилась после Вьетнама, Уотергейта, падения иранского шаха...».
По мере того как тускнел атлантический идеал, набирал силу европейский. Дело дошло до выдвижения понятия «европейской нации» как общности народов Западной Европы, имеющих общую материальную базу и общую культуру. Эта нация, писал французский политолог Р. Дюбайя, сравнима «с русским, американским и китайским гигантами: 300 миллионов человек населения, из которых 150 миллионов — активное, работающее население, чьи способности в современной технике никогда не оспаривались; тесно покрытая авиационными трассами, железными и автомобильными дорогами; огромные столицы; земля реализма и энтузиазма, колыбель научной мысли, источник удивительных порывов, принесших свободу, равенство, братство, справедливость, милосердие и счастье». Видный идеолог европеизма Р. Куденхове-Каллерги утверждает, будто в Западной Европе»: уже возникло единое мироощущение, единая психология панъевропеизма, заменившая собой узкий национализм отдельных европейских народов.